В конце 2008 года по пред­ложению Президента РФ Дмитрия Медведева в Рос­сии был принят Закон «О противодействии кор­рупции». О его значении и пер­спективах применения расска­зывает член Комитета Совета Федерации по конституционному законодательству Евгений Тарло.

—  Евгений Георгиевич, сможет ли, с вашей точки зрения, принятый Фе­деральный закон «О противодейс­твии коррупции» коренным образом изменить ситуацию с этим злом или станет очередным препятствием, которое будут с присущей им лов­костью преодолевать взяточники и мздоимцы?

—     Закон «О противодействии коррупции» поддержали все пар­ламентарии. Закон нужен, это понимали все, хотя и предлагали разные механизмы и юридичес­кие формулировки. Закон однозначно поможет борьбе с коррупцией. Это серьёз­ный, гигантский шаг в этом на­правлении, хотя, конечно же, не первый. В настоящий период Пре­зидент Дмитрий Медведев поста­вил борьбу с коррупцией на одно из первых мест среди стратеги­ческих государственных задач. Но я подчеркиваю именно борьбу, а не искоренение.

Поэтому на ваш вопрос, поста­вит ли закон точку в борьбе с кор­рупцией, я отвечу — нет. Потому что коррупционное сознание, го­товность обогатиться за счёт слу­жебного положения или «пора­деть родному человечку», как и все дурные традиции, укоренявшие­ся в обществе долгие столетия, не сломать ни за год, ни за четыре или шесть лет президентства. Это дли­тельный путь, связанный с повы­шением уровня жизни людей, повышением культуры, образования и правосознания граждан. Как раз этому будут способствовать новые законодательные нормы — Закон «О противодействии коррупции» и ряд изменений антикоррупци­онной направленности во многие действующие законы. В ближай­шее время будут ещё приниматься законы в этой сфере.

Все предпринимаемые законо­дателями усилия станут, я уверен, эффективным заслоном на пути коррупции, дадут механизмы и меры по обузданию этого явле­ния, достигшего масштабов на­ционального бедствия. Это дейс­твительно так, масштабы корруп­ции уже стали угрозой государс­твенным устоям, целостности на­шего общества.

—  Почему же, если у закона не было противников, столько лет он не принимался Государственной Думой, все законопроекты о борьбе с коррупцией прятались «под сукно»?

—  Думаю, что какого-то внутрен­него подспудного сопротивления при принятии этого закона не было. Но жёсткая позиция Прези­дента РФ, данные им поручения переломили ситуацию. И, несмот­ря на споры, которые не утихали до самой последней минуты, ан­тикоррупционный пакет законов был принят. Он заложил фунда­мент для борьбы с коррупцией.

С некоторыми положениями принятого закона я не был со­гласен и сейчас готов предлагать поправки. Ведь очевидно, что всё сразу делать невозможно. Много юридически недостаточно прора­ботанных, не очень удачных фор­мулировок и отсылочных норм. Некоторые аспекты предстоит концептуально дорабатывать.

Я, например, сторонник пре­жде всего изменения экономи­ческих условий хозяйствования и самого устройства нашей жиз­ни. Чтобы не было необходимос­ти, не было потребности у людей давать взятки. На мой взгляд, вот это самое главное.

Нет условий для решения воп­росов за взятки, тогда и взяток не будет. Это противоположный под­ход идеологии наказания. Ста­вить себе только одну задачу — придумать, как покрепче нака­зать, не совсем верно, я думаю. Ведь взяточники — это не какие-то особые персоны, не монстры, а обычные люди в разных жиз­ненных обстоятельствах. Подчас попавшие в крайне бедственное положение, когда дать взятку они считают своим спасением.

Да и большинство чиновников, надо говорить честно, не какие-то там «шишки», а трудяги с не­высокими зарплатами. Они такие же, как все, возникают из народа и уходят в народ. Мне даже удиви­тельно слышать, когда журналис­ты по телевидению, по радио кричат: «Чиновники то, чиновники это! Чиновники противодейству­ют!» Будто чиновники — это та­кой сплочённый класс, выступаю­щий единым фронтом против на­рода. Всё в корне не так! Но поче­му-то получается так, что мы сво­ими законами, Конституцией со­здали такие условия для работы чиновников, что у людей склады­вается вполне закономерное ощу­щение, что перед ними единый социальный класс чиновников.

Я бы предостерёг от разделе­ния страны на «народ» и «чинов­ников ». Есть люди честные и бес­честные, порядочные и не совсем. В плане предупреждения корруп­ции надо, чтобы на государствен­ную службу принимались лучшие из лучших, которые бы беззавет­но служили своему делу, держали себя в рамках и были по-настоя­щему «государевыми людьми».

А претензии законодатели должны предъявить, в том числе, и самим себе. Если бы в законах все процедуры были чётко и внят­но расписаны, подробно опреде­лены обязанности сторон, сроки их исполнения, то и оснований для субъективного подхода и взя­ток не было бы. Отсутствие конк­ретики и большое количество от­сылочных норм — вот беда на­ших законов.

—  Но масштабность коррупции, необходимость бороться с ней вы не отрицаете. Каково ваше видение антикоррупционной стратегии?

—  К сожалению, в последние годы чиновники в России стали позволять себе очень многое, на что недопустимо закрывать глаза, — от неимоверно дорогих подарков до многомиллионных взяток. Причем везде — от дорог до больниц и школ, в конторах по приватизации садового участка или для получения нужной справки. Но огульно говорить обо всех — заменить, пересажать — я бы не стал. Ещё раз повторю, большинство чиновников работают честно.

Мой концептуальный подход — добиваться того, чтобы было моральное осуждение коррупционеров, их неприятие и отторжение в обществе, среди коллег.

Конечно, был и другой полюс при обсуждении Закона «О проти­водействии коррупции» — требо­вание максимально ужесточить нормы уголовной ответственнос­ти за коррупционные действия. Но уголовную ответственность нельзя усиливать до бесконечнос­ти — только до абсурда.

Мне кажется, что надо у кор­рупционеров изымать имущест­во, задействовать против них эко­номические механизмы, а не от­правлять в лагеря за туберкулё­зом. Раз они всё делают ради обо­гащения, то мы должны эту «эко­номическую мотивацию» у коррупционеров охладить. «Бей вра­га его же оружием», — это хорошо известно. Я бы значительно уве­личил штрафы, взыскания, пра­вила конфискации имущества. Чиновник должен знать, что он будет лишён и имущества, и ра­боты, и будет публично опозорен, обесчещен. И наложить штраф настолько большой, чтобы нечис­тый на руку чиновник его запом­нил на всю жизнь, а казна ощути­ла весомую прибавку.

Кроме того, усиление эконо­мической, а не уголовной ответс­твенности, по моему мнению, приведёт к снижению уровня латентности преступлений в сфере коррупции. Преступления будет легче доказать, мздоимцы будут чаще отвечать за них — подвергаться административной ответственности, выплачивать штрафы. А выборочное правосудие, ког­да нескольким коррупционерам устраивают показательные про­цессы и отправляют надолго за решётку, с моей точки зрения, не эффективно и даже вредно.

Хотя, я понимаю, спорить на эту тему можно бесконечно, и очень хорошо, что Президент поставил точку в этом споре и за­кон приняли. Теперь надо про­анализировать, как идёт его вы­полнение, и вносить дальнейшие коррективы.

— Планируется ли принятие закона о противодействии рейдерству? Этот вопрос волнует очень многих людей, руководителей предприятий, кото­рые с болью говорят о том, что сегод­ня в полном соответствии с законом можно осуществить рейдерский за­хват любого предприятия.

—  Я бы не согласился — сегодня «по закону» захватить предпри­ятие нельзя. Другое дело — как трактовать закон, что особенно актуально, когда рейдерский за­хват проводится под прикрыти­ем правоохранительных органов или власти. Я бы говорил про захват предприятия как захват имущества, то есть «разбой, гра­беж». Как трактуется в Уголовном кодексе — открытое похище­ние имущества. Использовались подложные документы, фаль­шивые свидетельства на право собственности, значит, это надо квалифицировать как «подлог, мошенничество». Надо приме­нять существующие в УК статьи, а не изобретать новые термины типа рейдерства. Я не сторонник употреблять термины, не имею­щие юридического определения.

Что касается масштабов это­го вида преступления, то я уве­рен, что в 90-х годах они были го­раздо больше. Бесследно исчеза­ли директора, на их месте появ­лялись руководители «новой формации». Частных собственников тогда было меньше, в основном предприятия были государствен­ными. Захватывать собствен­ность у государства было гораздо легче, тем более что Реестра собс­твенности не существовало.

Мне думается, что Уголовный кодекс должен быть дополнен но­выми нормами, конкретизирую­щими все нюансы этих преступ­лений, такими, как «подделка ак­ций», «подделка правоустанавли­вающих документов на объект недвижимости», «внесение не­законных записей в Реестр собс­твенности». Вот такая конкрети­зация в сегодняшних условиях не­обходима. И надо в каждом конк­ретном случае разбираться в пра­вовой основе происходящего. Где мошенничество, а где, например, предприятие является должником банка. Где руководство предпри­ятия нарушает условия заключён­ной гражданско-правовой сдел­ки, а где документальный под­лог. В настоящее время проект за­кона, направленного на противо­действие рейдерству, готовится. А митингами, политическими ак­циями эти сложные юридические вопросы не решить.

Государству, если говорить в более общем плане, надо уходить от «покровительского» отношения к бизнесу, от привычки вмешиваться в дела предпринимателей. Каждый сегодня должен думать о себе.

—                Что вы имеете в виду?

—   Что времена уравниловки или бескорыстного труда ради буду­щих идеалов уже прошли. Сегодня не стоит уповать на государство, на его поддержку и заботу. Надо ответственно выстраивать и пла­нировать свою жизнь, грамотно вести свой бизнес. На это, кстати, настроена наша молодёжь, которая времена социализма не помнит.

Нужна общая национальная программа, повышающая уважи­тельное отношение к своим пред­приятиям, отечественной про­дукции. Нужна активность, гра­мотность и профессионализм, чтобы вести страну вперёд. Нуж­ны условия для достижения сво­их целей, свободного труда, сво­бодной цивилизованной торгов­ли. Тогда и основы для коррупции не будет. Но, хотел бы попутно за­метить, и себестоимость наших товаров не должна зашкаливать из-за транспортных расходов или низкой производительности тру­да. Иначе у китайских товаров конкуренции не будет никогда.

—                Возвращаясь к теме борьбы с кор­рупцией, хотелось бы услышать ваше мнение о роли гласности и информа­ционной доступности органов госу­дарственной власти.

—    Совет Федерации всегда от­крыт для общения с прессой. Мы, как и любой парламент, — пуб­личный орган власти и соблюда­ем в своей работе принципы глас­ности и открытости.

Незаслуженно забытое сло­во «гласность», как принцип де­ятельности, как открытость и до­ступность власти для граждан, — это очень эффективный антикор­рупционный механизм. Единс­твенно верный и надёжный путь профилактики злоупотреблений служебным положением.

Должны соблюдаться принципы общедоступности любых государственных должностей, открытости их деятельности и сменяемости. Хорошо бы все вакансии государственной службы, включая федеральных министров, публиковались в открытой печати, в тиражных серьезных изданиях, а также на официальных сайтах государственных ведомств. Это актуально, с моей точки зрения, и для претендентов на посты руководителей регионов и муниципалитетов. Пусть они через СМИ, через свои сайты представляют людям свои программы, рассказывают о своих планах. В обществе должно укрепиться понимание того, что государственный пост – это не чья-то вотчина, а общая, публичная должность.

Также и телеканал, радио и любое СМИ тоже не может быть «частной лавочкой», потому что они – публичные организации. Не могу удержаться, чтобы не сказать об этом несколько слов. Действительно «наболело».

Средства массовой информации работают в обществе, в соответствие с законами общества и его запросами. Значит это публичные организации, и они должны подчиняться правилам и ограничениям, действующим в сфере публичности. Пусть даже это не правовые нормы, а морально-нравственные критерии, корпоративная этика.

Телевидение, как часть публичной жизни, должно уважать всех членов общества, а не давить смесью гламура с чернухой. Сколько можно впихивать в людей унижающей человеческое достоинство, грязной и навязчивой рекламы? Почему мы не защищаем ни себя, ни детей от интеллектуального зомбирования? Терпим на экране наших телевизоров криминал, бесконечные шоу, один и тот же низкопробный юмор. Может быть, кому-то нравится, но вдалбливать в нас это массово нельзя.

Снижением культурной планки мы как общество, сами себя уничтожаем. Надо уважать себя и защищать общечеловеческие ценности от телевизионной агрессии. Именно это позволит сохранить духовные ценности. В плену массового психоза, распространяемого СМИ, мы их как-то потеряли, общество распалось. Разве это счастье – съесть тысячу гамбургеров и выпить море колы? Это ожирение и отупение, но не счастье. И нельзя допустить, чтобы это становилось мечтой подрастающих россиян.

Уверен, что в материальном плане прошлые поколения жили не лучше. Но единоличное насыщение, пресыщение всеми благами цивилизации, — таких нравственных ориентиров и общественных идеалов в России не было. И быть не должно.

 

Автор: Ирина Баянова

Источник: Парламентская газета

01.2009